|
Думаю, мне действительно стоит рассказать Вам обо всем, дорогие друзья, - иначе зачем вообще нужен дневник? Но это будет не очередной книжный сюжет, ибо их было создано немало и без моего вмешательства. Я хочу поделиться с Вами одной правдивой грустной историей. Только прошу: зажгите свечи, или бедные страдающие герои испугаются и убегут. Вы хотите услышать новую страшную легенду или сказку? Хорошо, пусть для Вас, милое создание, все, о чем я расскажу сегодня, останется лишь мифом. А для меня сей мотив столь же реален, как Ваша тень над столом, когда Вы пытаетесь отыскать среди множества букв на экране чьи-то секреты.
Устройтесь в кресле поудобнее, выпейте сладкого шиповника , посадите на колени полузабытые воспоминания, с которыми Вы не играли уже много лет ... Вот, так лучше, теперь я могу начинать!
*** "Далеко-далеко, на Севере, в городе, где зимой почти не сияет солнце, жил очень одинокий молодой художник, который никогда не играл в карты, не посещал балы и не ходил в гости. И не потому, что он был слишком горд или, напротив, слишком застенчив, вовсе нет. Просто этот юноша, как истинный мастер, не любил тратить своё время понапрасну, и потому целыми днями рассматривал, слушал, вдыхал и воображал свои крошечные шедевры. Ведь наш персонаж был самым необычным художником из всех, кого я встречала за всю свою жизнь, поскольку он писал не картины, а.. стихи".
***
|
К М. А. И. - Э.
Слышишь, Маша я верю в тебя,
Неосознанно, сквозь подсознание.
Сквозь былые стихи и страдания,
Сквозь ту жизнь, что провел, не любя.
Сердце плачет, и рвется домой.
Наплевать ему на перемены,
Оно дышит и бредит тобой!
Знай, что чувства всегда неизменны.
Что же сделала черная вязь
Горных песен востока и юга?
Знал бы я, что ожившую связь,
Вновь зароет слепая подруга,
Словно в крепкий январский мороз
Из горячей купели воду
Не заметив ледовых угроз
Понесли через озеро бродом, -
Я бы жил чуть смелей и вольнее,
Не бросался б в пурпурную гладь,
О тебе бы не думал: «Что с нею?»
Но былого назад не отдать…
Говорят, ты теперь не одна,
Говорят, тебя помнят повсюду.
Опуститься до самого дна
Тебя сможет заставить лишь чудо!
Бесполезно молчать нам, пойми!
Вот и я нынче тоже страдаю:
Замерзает мой Бог, вместе с ним,
Я, как облако белое, таю.
Я устал, я не ведаю боли,
Мои мысли не чувствуют злобы.
И помимо разрушенной воли
Сам себе говорю я: "Кто вы?
Кто вы, черт побери, пересмешник,
Мне насыпавший соль на рану?
Вы - преступник, распутник и грешник!
Знать не знаю я ваших планов.
Что вам нужно? Дыханье смерти?
Вот, смотрите, снимаю рубашку.
Я совсем не дрожу, поверьте,
Я дышу, я сгораю - вот, ваш я.
Но когда-нибудь, лет через двести,
Вы расскажете все (я уверен!)
Красноокой советской невесте,
Коей каждый сегодня верен.
Она встанет, будто с колен,
С громким скрипом с моей табуретки,
И под вопли беззубой соседки,
Прокричит мне: "Долой алый плен!"
И тогда снова грянут метели,
Завихрится, завьется туман,
Я и вы - мы покинем постели,
Мы не купимся вновь на обман!
Вот тогда я пойду по проталинам,
Словно две половинки себя,
Соединившись над сумрачным Таллином..."
Слышишь, Маша? Я верю в тебя.
